К какому стилю, жанру, направлению, вы бы сами отнесли материал первой части «Сада»?

Edward S. Как ни патетично это звучит, у нас был небольшой студийный бюджет, который мы могли потратить только на то, чтобы записанный материал ожил, в нем появились жилы, соки, метаболизмы и секреторные железы. Не было средств и времени выстраивать «правильную» картинку, думать кому это понравится, или под какой стиль замаскироваться. Мы занимались самым что ни на есть студийным «творчеством», а не украшательством, изготовлением «качественного продукта». В любом месте этого процесса на нас давило ощущение риска, зыбкости, того, что «может не получиться»…Поэтому мы лишь много позже стали осознавать, к какому результату пришли.

На самой ранней стадии мы пытались приспособить уже имеющийся и отрепетированный вариант альбома в русло «нео-фолка», каким мы его представляли в то время. Позже, в процессе предварительного сведения, мы старались подчеркнуть самые сырые, неосознанные, «импровизационные» свойства материала, добавили некоторые совершенно новые и необычные фрагменты. Это был такой момент «анти-фолка», в какой-то мере мы были вдохновлены Animal Collective и прочим «экологическим анархо-фолком»…Однако и этот путь нас не привел к желаемому результату. Мы по-прежнему долго ковырялись, переделывали, и как-то внезапно решение пришло совсем с неожиданной стороны. Нам попалась старинная раритетная грампластинка неизвестной группы Emtidi. Там был какой-то грубый и во многом наивный краут-рок, записанный в Германии в начале 70-х. И тут мы увидели, что по большому счету, немецкие хиппи занимались решением чуть ли не тех же проблем, что и мы, но в свое время и своими средствами. Вроде бы поются фолк-баллады под гитару, присутствуют какие-то арт-роковые импровизации, но сыгранные не очень уж виртуозно, во всем какая-то наивность и безыскусность, было слышно что люди ограничены в средствах и студийном времени, зато полно желания поэкспериментировать, полно радости и искреннего восторга от кручения каких-то ручек, педалей, ревербераторов… Звук не настолько сбалансированный и вылизанный, как у Pink Floyd, а более «домашний», что ли, самодельный. То есть, музыка вроде как задумывалась дома в спальне как довольно претенциозная, тонкая, продуманная, у людей был запал делать музыку своевременную, даже модную, а получилось все как-то живо, органично и очень просто — буквально все на виду. Почему сделано так, почему именно так сыграно, чем обработан голос и так далее. Это самое симпатичное качество этой пластинки.

Так что, в конце концов, мы поняли, что надо не «замазывать» огрехи и не маскировать какие-то неизбежные дефекты, а поменьше обращать на это внимание, и скорее — подчеркнуть, выпятить то ценное, что в записи все-таки было. Поэтому мы стали смело «крутить ручки», использовать прямолинейные методы в балансе инструментов, довольно грубо редактировать тембры, в общем старались сделать звук более ощутимым, выразительным, перестали бояться острых углов, шероховатостей и прочего. И настолько увлеклись этой идеей, что стали даже радоваться этой нашей «причастности» и «преемственности». Хотя, конечно же, по чисто формальным признакам, альбом «Сад: Звери, Облака и Эхо Ритуалов» звучит не совсем как Can, Neu!, Faust, Amon Duul или кто либо еще. Скорее, наоборот, есть какое-то единство идеологическое, в методах, в отношении к звуку. А если бы мы изначально и сознательно записывали альбом в жанре краут-рок, то, конечно же, все было бы совсем иначе.

Юрий С. Как ни странно, но выходит, что хорошую услугу нам оказали различные проблемы бытового, например, характера. В целом, — по времени работы в студии — записан альбом довольно быстро, но на самом деле были довольно большие перерывы в силу финансовых, жилищных вопросов. Но именно это осмысление, или переосмысление материала, подхода к нему, происходило именно тогда. Мы много раз отслушивали уже записанное, отмечали моменты, которые принципиально важно сохранить, а что нужно исправить, неожиданно находились новые зарисовки. Изначально хотелось записать именно живой, «выпуклый» альбом. И потом этот сад как-то задышал, зажил своей жизнью. Признаюсь, что меня даже смущали некоторые стандартные процедуры, например, на сведении, казалось, что они все слишком приглаживают и «причесывают». Но опыт и способность к пониманию, эмпатия, что ли, собственно самого хозяина студии Андрея Обода устранили это сомнение. Хотя мы ведь делали со звуком непривычные для него вещи.

Насколько адекватно материал, записанный на пластинке, звучит в живом концертном исполнении?

Edward S. Наверное, это вопрос скорее ко мне — я больше всех во время записи делал вид, будто понимаю, что происходит… Думаю, что главная проблема, с которой мы столкнулись, это слишком долгий путь, который прошел материал от замысла до воплощения. Уже на стадии репетиций музыканты Библиотеки почувствовали «сопротивление среды» и в музыке, которая задумывалась как возвышенно-балладная, почти неоклассическая. В живом виде музыка как бы сама по-себе стала обрастать «лишним весом» какой-то «фолковостью», грубоватостью; ноты вроде бы остались прежними, а музыка — более сырой, простой, темной.

Когда все это дело стали писать на пленку, то полученный результат видимо, вообще никого не устраивал: ни автора, ни исполнителей, ни меня, как ответственного за саунд. Стало понятно, что «репетиционный звук» в записи совсем не тот, к которому стремилась группа, надо как-то по-новому организовывать записанный материал. Другими словами, мы сами себе «развязали руки» в процессе сведения, организации аудио-пространства. Мы сильно «исказили» оригинальную динамику некоторых партий и их баланс, чистые акустические тембры неоднократно и сознательно «ухудшали», практически не применяли компрессию отдельный дорожек, чтобы звук оставался комковатым и шершавым. Лично мне было симпатично именно это диковатое несоответствие «возвышенной» музыки и «деревенского» ее исполнения, именно эту грубость, неотшлифованность, какие-то случайные несовпадения, провалы, спонтанные акценты я стремился сохранить, подчеркнуть. Конечно, все эти однажды найденные решения сейчас трудно воссоздать в концертном варианте, на альбоме, конечно же звук более «экспериментальный», выстроенный, продуманный.

В живом виде этот материал звучит куда более прямолинейно, «песенней», традиционней, что ли…

Юрий С. …но многие студийные находки все-таки хочется воплощать и на концертах, хотя это довольно сложно технически. Мы вообще предполагаем использование новых инструментов, посему и студийная запись, наверное, не будет окончательным вердиктом. Такое было и раньше, да и в «Саде…» звучат две вещи, которые были на «Жертвы Nimis Sero?», и звучат, естественно, иначе.

Вам самим не кажется, что альбом звучит так, будто бы деревенские музыканты вздумали вдруг исполнить барочно-возвышенную музыку?

Edward S. Вот именно! Именно это дикое, возмутительное сочетание мы и хотели подчеркнуть… Этот контраст, это характерное для западной культуры и сильно надуманное противопоставление… «Высокого» и «низкого», грубого и изысканного… Внутри группы неоднократно была озвучена метафора, что мол, давайте представим, что мы — сельский оркестр без каких-либо «эстетских» претензий, мы просто играем в клубах, на свадьбах, на похоронах — тоже, подумаешь, обычное дело. То есть было желание не противопоставлять себя жизни, не киснуть в консерватории среди гениев и высоких идей, а быть в контексте простого течения жизни, просто музыки, простых и понятных эмоций. И тут нам вдруг захотелось сыграть что-то такое величественное, возвышенное! А поскольку виртуозов в группе у нас нет, то это «возвышенное» мы играем как можем, как получается. Те есть, берем не техникой, но душой, энергией.

Юрий С. Композиции живут как внутри себя, так и в контексте всего альбома, то есть он развивается как по горизонтали, так и по вертикали. Вот река — это река, все сразу её себе представляют как что-то вполне определенное — большой поток воды, произрастающий из истоков, набирающий силу и впадающий в море. Но если присмотреться, то есть много различных заводей, отмелей, в разных местах прижились те или иные растения, насекомые, животные. И в саду — в широком смысле — всё не так уж однозначно и упорядоченно, и в человеческой жизни. И идеальных, «стерильных» ситуаций (опять же, по человеческим меркам) практически не бывает. Есть места и ситуации, «окультуренные» человеком, понятные его сознанию, комфортные и согласующиеся с его сложившимися стереотипами, а есть вещи дикие и грубоватые, которые он инстинктивно принимает, но мозгом охватить не всегда может. Для нас важным является умение принять это многообразие, способность созерцать его, отражать, переживать.

Ваша обложка альбома сильно напоминает конверт диска какой-то арт-рок группы 70-х.

Edward S. Это тоже такой вполне осознанный ход. И в текстах песен, и в общем решении уже был определенный набор образов, персонажей, характеров. У Юры было твердое желание этих «персонажей» как-то заявить даже при первом знакомстве с альбомом, проще говоря — чтобы на обложке эти образы тоже присутствовали. Поэтому олень, ящерица, сова, дерево, насекомые появились не случайно. А общее решение вытекало из идеи, что альбом — это в принципе, история, представление, радио-театр. Поэтому у нас все «главные герои» этой пьесы будто бы задействованы в некоторой мизансцене, там есть даже задник, декорация, значит, должен быть и зритель. Так что вы там тоже есть, по крайней мере, если вас плохо видно, то ощущение вашего присутствия вполне четкое. Еще было желание подчеркнуть, что это все-таки типа «психоделический фолк-рок», поэтому например, логотип, решили сделать прямо в стилистике хиппи-рока начала 70-х. В целом все это должно напоминать обложку как бы неизвестной, или забытой арт-рок группы. Естественно, что стиль графики, все нюансы и пр. — это все наработки нашего друга, художника Кости Зимина. Мы, по большому счету, были сразу удовлетворены его работой, и даже особенных поправок и изменений не было. Все, что мы задумывали, человек вот так сразу взял и воплотил на бумаге. Поэтому, нам кажется, обложка удалась.

Юрий С. Да, там вообще есть детали, к которым стоит внимательно присмотреться. Конечно же, зритель находится снаружи, на обложке, в «саду» человека нет. Может быть даже скорее ставится вопрос о его там присутствии. Очень понравились стиль и находки Константина, это внимательная и кропотливая работа.

Почему диск вышел не на CD-R, как ваши ранние записи, а на CD, да еще и на 2-х лейблах сразу? Вы считаете, что ваша аудитория с тех пор существенно выросла? Или вы сделали более «удобоваримый» материал, который «должен дойти» до большего числа слушателей? Или просто эта запись более качественна, чем предыдущие и ее не стыдно показать?

Edward S. Нам было бы лестно и приятно слышать, что аудитория наших слушателей растет. И не потому, что мы хотим быть популярнее, а потому, что хотим, чтобы слушатели становились более внимательными и вдумчивыми. Скорее всего, мы пока далеки даже от собственных представлений о хорошей музыке. Мы понимаем, что нам еще предстоит долгий путь, есть куда развиваться. Но с другой стороны, мы-то знаем, что у нас не совсем уж глупая и пустая музыка, в ней много чего можно услышать, было бы желание поковырять. Поэтому если наша первая студийная запись привлечет новых слушателей именно «высоким качеством звучания стереозаписи» — это уже неплохо. Но профессиональная запись — это не самоцель, и вовсе не главное в нашем деле. Если будет что сказать, мы попытаемся это внятно донести и гораздо более доступными и дешевыми способами. Но поскольку продукт выдался довольно привлекательным, особенно для украинского «музыкального рынка», то так получилось, что сразу несколько издателей проявили заинтересованность. Отказывать нам не хотелось никому, и в результате удалось договориться о совместном издании. И, наверное, главная причина - это действительно более традиционно-песенный материал, из того что мы уже издавали. Наш народ привык к песням, язык песни куда более понятен и доступен, чем «ритуальные» заклинания или мелодекламация в сопровождении фортепиано. Да, безусловно, этот материал более «слушабельный». Дальше, конечно, будет пожестче.